Денис Васильевич Давыдов. Гусарская исповедь.
Дневник партизанских действий 1812 года
1 2 3
4 5
6 7
8 9
10 11
12 13
14
15
16
17 18
19 20
21 22
23 24
25 26
27 28
29 30
31 32
33 34
35 36
37 38
39 40
41 42
43 44
45 46
47 48
49 50
51 52
53 54
55 56
57 Когда я вошел в залу, одежда моя обратила на меня все взоры.
Среди облитых златом генералов, красиво убранных офицеров и граждан литовских
я явился в черном чекмене, в красных шароварах, с круглою курчавою бородою
и черкесскою шашкою на бедре. Поляки шепотом спрашивали: кто такой? Некоторые
из них отвечали: "Партизан Давыдов"; но самолюбие мое услышало несколько
прилагательных, от коих нахлынула на меня толпа любопытных. Не прошло двух
минут, как я был позван в кабинет светлейшего. Он сказал мне, что граф Ожаровский
идет на Лиду, что австрийцы закрывают Гродну, что он весьма доволен мирными
сношениями Ожаровского с ними, но, желая совершенно изгнать неприятеля из
пределов России, посылает меня на Меречь и Олиту, прямо к Гродне, чтобы я
старался занять сей город и очистить окрестности оного более чрез дружелюбные
переговоры, нежели посредством оружия. Если же найду первый способ недостаточным,
то позволил мне прибегнуть и к последнему, с тем только, чтобы немедленно
отсылать пленных в неприятельский корпус не токмо ничем не обиженных, но обласканных
и всем удовлетворенных.
Светлейший заключил тем, что, ожидая с часа на час рапорта от графа Ожаровского
в рассуждении движения его вперед, он полагает нужным, чтобы я дождался в
Вильне сего рапорта, дабы не предпринимать по-пустому ход к Гродне. В случае
же, что граф Ожаровский не двинется из Лиды по каким-либо причинам, тогда
только я должен буду идти поспешнее к назначенному мне предмету.
Ожидаемый рапорт прибыл 3-го вечером. Граф Ожаровский писал, что 2-го числа
он занял Лиду и немедленно послал два полка занять Белицы, сам же остановился
в первом местечке. Прочитав донесение, я сел в сани и поскакал в Новые Троки.
Сборы мои никогда не были продолжительны: взнуздай, садись, пошел, и на рассвете
партия моя была уже на половине дороги к Меречу[61]. В сем местечке мы успели
захватить огромный магазин съестных припасов, который я сдал под расписку
прибывшему туда командиру Московского драгунского полка полковнику Давыдову,
и продолжал путь вдоль по Неману, препоруча авангард мой маиору Чеченскому
и передав ему наставление, данное мне светлейшим, как обходиться с австрийцами.
Восьмого числа Чеченский столкнулся с аванпостами австрийцев под Гродною,
взял в плен двух гусаров и, вследствие наставления моего, немедленно отослал
их к генералу Фрейлиху, командовавшему в Гродне отрядом, состоявшим в четыре
тысячи человек конницы и пехоты и тридцать орудий.
Фрейлих прислал парламентера благодарить Чеченского за снисходительный сей
поступок, а Чеченский воспользовался таким случаем, и переговоры между ними
завязались. Вначале австрийский генерал объявил намерение не иначе сдать город,
как предавши огню все провиантские и комиссариатские магазины, кои вмещали
в себе более нежели на миллион рублей запаса. Чеченский отвечал ему, что все
пополнение ляжет на жителей сей губернии и чрез это он докажет только недоброжелательство
свое к русским в такое время, в которое каждое дружеское доказательство австрийцев
к нам есть смертельная рана общему угнетателю. После нескольких прений фрейлих
решился оставить город со всеми запасами, в оном находившимися, и потянулся
с отрядом своим за границу. Чеченский вслед за ним вступил в Гродну, остановился
на площади, занял постами улицы, к оной прилегающие, и поставил караулы при
магазинах и гошпиталях.
<...> Тринадцатого, вечером, я получил повеление идти на Ганьондз.
Партия моя немедленно туда выступила, но я по приключившейся мне болезни принужденным
нашелся остаться пять дней в Гродне.
Сего числа прибыла в Гродну кавалерия генерал-лейтенанта Корфа, а на другой
день и пехота генерала от инфантерии Милорадовича. Первому из них я сдал магазины
и гошпитали, находившиеся в этом городе, и, переехав к нему на квартиру, остался
в оной до моего выздоровления.
Читать дальше >>
